— А как вы подошли? На параллельной аллее охрана! — сказал второй.
— Не заметил, слышал, правда, в кустах кто-то ворочается и матерится, мол, автомат потерял. Напился, видимо, с охранниками случается.
Штатские действовали довольно слаженно. Один бросился в сторону, с которой подошел Гуров, второй сделал шаг назад, опустил руку в карман.
— Я просил доложить обо мне. — Гуров старался говорить спокойно, еле сдерживаясь. — И не вынимай руку из кармана, иначе я твою игрушку отниму и набью морду.
Из холла вышел еще один мужчина, Гуров взглянул мельком, сразу понял, что человек этот совсем иного разлива. И костюм, и манера держаться, и выражение лица — все иное.
— Добрый вечер, Лев Иванович, проходите, пожалуйста, — мягко и спокойно сказал он и посторонился, пропуская Гурова в дом.
Со стороны кустов донесся шепот, матерщина, мужчина тонко улыбнулся, снял с плеча Гурова несуществующую пылинку.
— Зачем же увечить людей, уважаемый Лев Иванович? Они не виноваты, что такие. — Он доверительно улыбнулся, взял Гурова под руку, пошел с ним по парадной лестнице на второй этаж. — Простите за пошлость, но, как говорится, за неимением гербовой пишем на простой…
— А вы не представились, но, как понимаю, вы господин полковник? — спросил Гуров и продолжал: — Бывает, знаете, бумага простая, а бывает — туалетная. Как ни столкнусь с вашей «девяткой», так обязательно туалетная.
На втором этаже, при повороте в апартаменты спикера, стоял столик, которого раньше не было. Рядом со столиком сидел молодой человек интеллигентного вида с портативной рацией в руках. Гуров сразу сообразил, что это не рация, а электронный щуп — для проверки проходивших мимо людей на предмет обнаружения у них металлических предметов.
Гуров выложил на столик свой любимый «вальтер», удобный в носке, прекрасно пристрелянный, короче — родной, «беретту», заряженную патронами с паралитическим газом, наручники, авторучку «Паркер», ключи, горсть мелких денег.
Молодой человек быстро сложил все в коробку, вытянул из пластмассового основания своего устройства антенну, обвел вокруг Гурова, вычерчивая контур, и повернулся к полковнику, который стоял поодаль с безучастным видом и брезгливым выражением лица. Полковник выложил на столик «магнум», ключи и авторучку.
У дверей в собственные апартаменты стоял как всегда безукоризненно одетый и причесанный Эрик Клас и обычным бесстрастным и в то же время укоризненным тоном произнес:
— Вас давно ждут, господин полковник.
— Эрик, ты ко мне всегда придираешься. — Гуров заглянул в бесцветные глаза дворецкого и осведомителя. Хотелось спросить, мол, приятель, ты зарплату получаешь в одном, в двух или в трех местах? Но не спросил, произнес, скорчив грозную мину: — Я нажалуюсь на тебя хозяину.
— Добрый вечер, Имран Русланович, — сказал Гуров, переступая порог.
Спикер быстро писал, не поднимая головы, ответил:
— Ночь уже, вас искали весь день. К этому… — он мотнул головой, Гуров понял, что хозяин имеет в виду госсекретаря, — вы явились, а ко мне не соизволили.
«Я один, а вас много», — хотел ответить Гуров — промолчал, подошел к креслу, на котором обычно сидел.
— Присаживайтесь, Лев Иванович, слышал, вас хотели сегодня убить, — спикер продолжал быстро писать. — Вы задержали человека, кто он?
— Обычное дело, уголовник.
— Что говорит?
— Естественно, ничего не говорит.
— Слышал, вы непревзойденный мастер допрашивать, — спикер отложил ручку, закрыл папку, положил на нее сцепленные в замок ладони.
— Если я повторю, что о вас говорят, ахнете и не поверите.
— Не могу к вам привыкнуть, — перебил спикер. — Это задержание приблизило вас к цели?
— Не знаю. Возможно, приблизит. Раз вы интересуетесь деталями, поясню: исполнитель уголовник, и его хозяин уголовник, а вдохновитель — политик. Эту связку будет обнаружить и доказать довольно трудно. А не выявив вдохновителя-политика, я не сумею перебрать звенья цепи и добраться сюда, установить человека, которого зарядили непосредственно против вас.
Лицо у спикера было серое, под глазами чернь, щеки обвисли, смотрел он тускло, хоть и пытался придать взгляду повелительную жесткость. Милицейский полковник не понравился ему с первой встречи. Человек не боялся, говорил что заблагорассудится, вел себя развязно, порой дерзко. И пока милицейский гаденыш нужен, управы на него не найти, надо терпеть, и уж что другое, а терпеть и ждать Имран Русланович умел. Иначе как бы он стал спикером парламента?
Два совершенно разных человека сидели друг против друга, абсолютно разных, но они оба были умны, и оба умели терпеть и ждать.
— Понимаю, вы лишь человек, не вольны в своих чувствах. — Гуров закурил без разрешения. — Но вы напрасно так ненавидите меня. К тому же это совершенно бесполезно, а вы, как я понимаю, человек рациональный.
— Вы переоцениваете свою особу, — спикер заставил себя улыбнуться и закурил трубку. — Меня достаточно хорошо охраняют, я могу отказаться от ваших услуг. — Он тут же пожалел о сказанном, ведь милицейский способен встать и уйти.
Гуров закинул ногу за ногу, откинулся на спинку кресла, смотрел с нескрываемым любопытством.
— Для своей должности, господин спикер, вы непозволительно вспыльчивы. В отношении охраны у каждого человека может существовать своя точка зрения. Вам не интересно, кто организует против вас кампанию? Все твердят: мафия, мафия! По существу, мы, в России, впервые столкнулись с мафией. Налицо сращивание преступников с чиновниками, политиками. Допустим, вы уцелеете, допустим, станете президентом. Но если я не вскрою чирей, то вы вступите на трон в обнимку с мафией. А у нее, извините, свои законы.
У спикера был тяжелый день, как, впрочем, и вчера и позавчера. Сражение на Олимпе переросло в драку, взаимные оскорбления превратились в норму общения с президентом, его командой и правительством. Он устал, как загнанный мальчишками дворовый бобик, и сейчас, в своей конуре, его снова оскорбляли, мало того, ему угрожали. И кто? Не президент или премьер, не госсекретарь или сановный чиновник, а задрипанный мент без роду и племени. И спикер сорвался. Начал он тихо, размеренно, профессорским тоном, постепенно повышая голос, перешел на крик:
— Значит, вся служба безопасности бессильна? Моя личная охрана лишь марионетки? И если мент Гуров не вскроет, то мафия возьмет меня за горло? Чтобы я вас больше никогда не видел! Вон! — на последнем слове он взвизгнул и нажал кнопку звонка.
В дверях появился знакомый Гурову интеллигентный полковник. Но у спикера перехватило дыхание, он, откинувшись в кресле, молчал. Гуров налил воды, поставил перед ним, кивнул полковнику, даже подмигнул и спокойно сказал:
— Ложная тревога. Отбой!
Полковник понимающе кивнул и прикрыл за собой дверь.
— Я, конечно, уйду, но дел на полпути не бросаю, — рассудительно произнес Гуров. — А в отношении кто что может — скажу. В службе безопасности было много классных специалистов. Вы их либо разогнали, либо потеряли. Осталось чуть-чуть. На донышке, можно сказать, да и те не у дел. Я ухожу, а вы свою супругу отправьте на городскую квартиру, а лучше за рубеж, надеюсь, с визами и авиабилетами у вас осложнений не будет. И берегите нервные клетки, они очень медленно восстанавливаются.
Гуров пошел к дверям, когда спикер наконец сумел сделать глоток воды и просипел:
— Стойте! При чем тут Лиана?
— При том, — Гуров открыл дверь, вышел и закрыл ее за собой, вздохнул: — Несчастный человек и неврастеник.
Лицо полковника было бесстрастно, будто подобные сцены он наблюдал ежедневно. Он пошел с Гуровым к дверям, на столе затрещал звонок вызова, полковник рванулся назад, Гуров быстро сказал:
— Передайте, чтобы не унижался, я не вернусь, — он подошел к столику дежурного, получил свои пистолеты и все остальное и направился к своей квартире.
По дороге он не видел ни одной фигуры, хотя и чувствовал, что за ним наблюдают, передают, как эстафетную палочку, — из рук в руки. Когда он открыл дверь в прихожую и собирался войти в комнату, то почувствовал посторонний запах. Сыщик не стал зажигать свет, остановился, обнажил «вальтер». Гуров не знал, как поступить, — в комнате посторонний, тут сомнений нет, но он курил, значит, не особенно скрывается. А почему он не зажег свет и как вошел?
— Иваныч, только не надо стрелять, здесь некто полковник Гранин. Он устал и вполне безопасен.
Гуров вошел, включил свет, убрал «вальтер», взял со стола бутылку коньяка, сделал несколько глотков.
— Фи, господин полковник! Интеллигентный человек, а пьете прямо из бутылки! — Гэбист сидел в кресле, положив ноги на тумбочку, и улыбался.
— Надоели вы мне все, сил нет, — Гуров снял пиджак, стянул галстук, начал массировать затылок. — А что пришел, спасибо, ты мне крайне нужен, Сергеич, просто необходим. Мы повздорили со спикером…
